Тогда советую прочесть и непосредственно повод - поэму Демьяна Бедного "Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна".
"Введение" запостю тут, но в сети и вся поэма есть:
ВВЕДЕНИЕ, КОТОРОЕ МНОГИХ
ПРИВЕДЕТ В ОБАЛДЕНИЕ
Как уже многие начали составлять
повествования о совершенно известных
между нами событиях,
как передали нам то бывшие с самого
начала очевидцами и слушателями Слова,-
то рассудилось и мне, по тщательном
исследовании всего сначала, по порядку
описать тебе.
Лука, I, 1-3.
Православные христиане,
Российские крестьяне,
Бабы и мужики,
Молодые и старики,
Начинаю я писать сию страницу
В страстную седмицу,
Под колокола, гудящие тоскливо,
В самый разгар поповской "страды",
Когда доходны особливо
Поповские труды,
Когда попы в церквах, как тетерева, токуют,
"Страсти господни" толкуют:
Как мучили Иисуса Христа,
В какие его таскали места,
И кто в его смерти повинен.
Разговор об этом длинен.
Все прочитать - голова пойдет кругом:
Четыре евангелиста не спелися друг с другом.
Поверить Марку - не поверить Луке,
Разногласия чуть не в каждой строке.
Манера писать - самая боговдохновенная:
Получилась путаница несомненная.
Правда, каждый евангелист,
Дописывая свой последний лист,
Мог бы сказать о своей книжке:
"Сие мною писано - понаслышке,
А после подправлено святыми отцами".
Так иль сяк,
Может видеть всяк,
Что в Евангелиях концы не сведены с концами.
Вот по этой-то причине,
Хоть я тож не обретаюсь в апостольском
чине,
Решил я в сердечной простоте
Рассказать об Иисусе Христе,
Об его подлинном значении,
О жизни, учении,
Об искупительном мучении,
То бишь о страстной неделе,
Как это все было на самом деле.
Я не стану ссылаться на "наитие".
Про каждое событие
Буду писать не голословно,
А только то, что мне известно безусловно;
В каждый момент
Готов буду предъявить документ,
А есть документы, не менее ценные,
Чем Евангелия боговдохновенные.
Попы пробуют вас морочить,
Мои слова порочить.
Но ведь попы - такой народ,
Что они б теперь закрыли рот
Самому Иисусу.
Не всякая правда им по вкусу,
Особливо если их тыкать в евангельские места,
Из которых видно, что на подлинного Христа
Христос, сделанный из поповского мармеладу,
По своему внутреннему складу
И внешнему виду
Похож, как гвоздь на панихиду:
Федот,
Да не тот,
Не "учитель благий и кроткий",
А оракул ходкий,
Дающий тысячи ответов
И советов.
Для бедноты - "душеспасительных",
А для богачей- "доходоприносительных":
- Блаженны кротцыи и чистые сердцем,
Вы на земле получите кукиш... с перцем!
Блаженны все, кто сир и наг,
Вы удостоитесь небесных благ! -
А вот царство земное -
Тут дело совсем иное:
Тут помни, черная людина,
Что "несть раб болий своего господина"!
Вот он каков yа вкус и цвет
Четырехъевангельский Новый завет.
Но на дело надо глядеть пошире.
Евангелий всех было не четыре,
Не пять и не шесть,
Всех не перечесть.
Все - медоточивые,
Все - разноречивые,
Все - труды древнехристианского воинства
И все - одинакового достоинства.
Но "отцы церкви" во времена оны,
Устанавливая свои каноны,
Сделали из Евангелий такой отбор,
Что не разберешь до сих пор,
Что важней: то, что нам предложено,
Или то, что ими уничтожено?
Не нравилась "князьям церкви" книжка,
Они кричали: "ересь!" И крышка.
Они уничтожали "ересь" с превеликой страстью,
Но не все уничтожили, к счастью.
И вот - стало явно, что было тайно.
Сохранилось случайно
Средь пыльной пергаментной груды
"Евангелие от Иуды",
Нечто вроде дневника
Любимого Иисусова ученика
И пламенного еврейского патриота,
Иуды Искариота.
Евангелие - прочих Евангелий не хуже,
Цену имеет ту же:
Хочешь - верь, хочешь - не верь.
Пергамент, полуистлевший теперь.
И узнали мы отсюда,
Что означенный апостол Иуда,
Облыжно прозванный предателем,
Был истинным "Христовой церкви" создателем,
Что он, а не Петр и не Павел,
Иисуса всесветно прославил,
Что отвалили камень от Иисусова гроба
Не ангелы и не фарисейская злоба,
Но Иуда - в припадке умопотрясения -
Стал виновником Христова воскресения,
Основного евангельского чуда.
Вот кто такой был Иуда!
Всего не скажешь в первом листе,-
Много событий подлежит толкованию.
Итак, возлюбленные братья во Христе,
Приступим к повествованию.
Кстати, ответ Есенина кончается так:
"Ты пятна крови у креста
Копнул ноздрей, как толстый боров.
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов".
